[Тшлу]

LynX и СОНЦа только из-за ваших добрых слов я и решился запостить этот,по моему мнению,лучший рассказ данного автора.
Можно сказать,что это только для вас...
Остальным просьба : народ,закройте эту страничку и не читайте,здесь вновь про то,что вы не любите.

"А н г е л - х р а н и т е л ь"

( моим друзьям в инете и в жизни... )

1

Маленькая фигурка в ярко-оранжевой куртке, одиноко стоящая на пустынной автобусной остановке, наверняка привлекла бы чьё-то внимание, если бы не стремительно надвигающаяся гроза.
Первые тугие и редкие капли последнего в это лето дождя звонко шлёпались в придорожную асфальтовую пыль, заставляя торопящихся прохожих ускорять шаг и невольно ёжиться, хмуро глядя в потяжелевшее тёмно-свинцовое небо. И тут уж никому не было совершенно никакого дела до мальчишки в нелепом оранжевом капюшоне, растерянно озирающегося по сторонам.
Всё вокруг словно замерло в томительном ожидании. Умолкли птицы, перестали шелестеть уже начавшей вянуть листвой деревья, даже воздух, казалось, застыл в преддверии чего-то особенного. Высоко-высоко в небе полыхнула молния и тут же, почти совсем без паузы, на головы спешащих людей обрушился грохот громового раската, больше похожий на пушечный выстрел из мощного морского орудия.
Мальчик от неожиданности вздрогнул и втянул голову в плечи. Он не любил грозу. Не любил вот это ощущение тревоги и беспомощности перед стихией, которое охватывало его каждый раз, когда стремительно темневшее небо напоминало о предстоящем проливном дожде.
Он поплотнее натянул на себя капюшон и тут же увидел медленно выползающий из-за поворота спасительный автобус. Старенький, видавший виды “Икарус” нехотя тащился по выбоинам потрескавшегося асфальта, напоминая усталую и покорную лошадь. И когда ему оставалось совсем немного, буквально несколько десятков метров до остановки, хлынул дождь.
Вернее, даже не дождь, а самый настоящий ливень, больше похожий на небольшой водопад, где-нибудь в лесах Амазонки. Мгновенно почернела и запузырилась дорожная пыль, лужи росли прямо на глазах и автобус почти исчез за плотной пеленой падающих с неба водяных струй.
За эти несколько секунд мальчишка успел вымокнуть буквально до нитки. Не помогла болоньевая прокладка старенькой куртки и натянутый до самых бровей капюшон. В кроссовках захлюпало. Вода затекала за воротник и неприятно холодила сырыми каплями спину. Он поёжился и, засунув руки в карманы, торопливо шагнул к открывающимся дверям только что подъехавшего автобуса…

Илюшка

Блин! Ну надо же!… Ещё и дождь этот… Блин!… И так настроение – хуже некуда. И что теперь делать, хрен его знает… Может к бабушке поехать?… Ведь полчаса езды всего до неё-то…
А дальше?… Ну приеду и что скажу? “Здрасьте, я у вас тут поживу месяцочек?” Ага! Да она сразу с ума сойдёт, домой звонить начнёт, кудахтать… Ещё чего доброго – милицию вызовет… Нет… Нельзя… Чччёрт….
И как меня угораздило с этим уродом связаться… ведь давал же себе слово, давал… Но как не психанёшь, когда тебя носом в тетрадь тычут и говорят: “Ты же тупой! Тупой и деревянный! И толку от тебя никакого. Жрёшь только…” Что ж я – совсем неживой что ли?…
Эх… был бы я как Шварц этот… Терминатор… Я бы его скрутил этого козла, дядю Сашу хренова, и так бы его навалял, что одни уши и остались бы его обвислые… Блин… Мать жалко! Как она там с ним?… Снова успокаивает… и плачет… Я бы тебе за материны слёзы глаза бы выцарапал… Скотина…
Всё равно не вернусь!… Всё, хватит… задолбали… Теперь уж точно надолго уйду, не как тогда, в первые разы-то… А матери письмо напишу или позвоню…. Потом… Чтобы не беспокоилась… Эх… вот только где ж я ночевать сегодня буду? Это какая остановка? Ого… Блин! Уже Октябрьская, скоро конечная будет…
Ну и что… снова назад поеду, покатаюсь пока, обсохну… И в школу тоже пока ходить не буду… Да и нафиг нужна она эта школа.. Всё равно толку никакого от неё нет… Одни расстройства… Вот там класручка уж точно спросит, что это за синяк у меня на подбородке?… Что-то холодно как-то стало… Ну и лето – одни дожди, даже на озеро толком ни разу и не смотался. А завтра уже первое сентября… Да-а-а…
Блин, ну что ж делать-то, а?… Может на вокзал податься, перекантуюсь там как-нибудь? Ага… а менты? Что забыл как в прошлый раз еле ноги сделал от них? И ведь догнали бы, козлы драные, если бы не решётка эта узкая в заборе… Как он там застрял, второй-то, толстый который… Ха! Интересно, как его вытащили потом?… А нечего! Хари себе поотъедали, а как Валька-цыган наркотой там торгует – морды воротят, вроде не видят… платит он им просто…
Да… А дождь всё шпарит… Действительно как-то холодно сразу стало, продрог весь… В ванну бы горячую… Ух!!! Ага… Размечтался… Ещё с пеной розовой… Тьфу… Блин! Вот и конечная. Счас он развернётся по кругу и назад поедет. Так что ещё полчасика у меня есть вроде… И что этот мужик там смотрит на меня? Всю дорогу… Он ведь тоже вроде и не собирается выходить?… Блин! Неужели у меня на роже что-то такое написано… Жалеет небось… А может мент он?… Хотя нет, - менты так не улыбаются… Да и хрен с ним вообще!… Скажу, просто катаюсь…

[Тшлу]

Илья


Вот это да! Давненько такого не было… И ведь буквально за несколько минут тучи набежали. А я и зонтик не взял… Что-то не пойму, где это мы уже едем, ни фига не видно – стёкла запотели и дождь как стена прямо… Ага, вот сейчас остановка – двери откроются, выгляну, соображу… Ох…
… Ничего себе! Залетел так, что чуть меня не сбил… мокрый весь… А лапочка-то какой… Лет тринадцать, не больше… Что-то аж в груди тесно стало… И ведь один он… Куда же это, интересно, в такую погоду он спешит-то?… Домой, наверное. В тёплую, сухую квартиру, к маме, к братишке… Эх…
Ага… капюшон снял. У-у-ух! А ведь он, действительно, симпатичный, даже очень… Вон глаза какие… Только грустные они у него почему-то… и хмурится он часто… Может и не домой он едет совсем?… Ладно, отвести взгляд, а то пацан ещё заметит, что это вдруг мужик тут на него пялится… Да уж... Легко сказать – “отвести”, а голова сама в его сторону поворачивается…
Хм… Уже столько остановок проехали, а он всё выходить не собирается… Спокойней, спокойней… он, наверное, до конечной едет… (А ты уже проехал свою… Очнись!) Может выйти за ним? Просто так, взглядом проводить… Хоть на секундочку… Ага. А потом рубашку выжимать… Что это сердце так колотится… И в груди горячо… Да не тешь себя надеждой!… Больно ведь потом будет, больно. Знаешь же…
Конечная… Ну!... Остался… Остался!!! Глазами по мне стрельнул, обжёг будто… Отвернулся к окну. Бог ты мой, неужели?… Спокойно. Сейчас спокойно. Поехали назад… Только бы не вышел он… только бы… А дождь всё хлещет. Может он просто пережидает, пока дождина не закончится? А я тут фантазии строю… Ох и классный мальчишка всё же… ох и классный! Снова на меня посмотрел… Так… Улыбнуться и отвести взгляд… Отвести взгляд!!! Не смотри на него, испугаешь… Уфф… кажется нормально…
Нет… нужно попытаться… Нужно! Иначе всё время потом себя клясть буду, что не сделал этого… Вот уже снова подъезжаем… Следующая остановка – моя. (Ну и накатаешься сегодня на автобусе-то!…) Блин, что же делать-то… Кажется, я серьёзно… Опять посмотрел… Глаза в глаза…
Пора…
2

Мальчишка забежал на заднюю площадку автобуса и отвернулся лицом к окну. Потом, словно вспомнив что-то, быстро скинул капюшон и, стряхивая капли дождя, потряс головой. Его густые каштановые волосы, отросшие за лето, мокрыми прядями прилипли ко лбу и привычным движением он убрал их с лица, с явной неохотой вытащив для этого руку из тёплого кармана куртки. И только после всего этого огляделся.
Автобус был полупустой. Усталые лица, будничные разговоры, серая одежда. Всё как всегда, даже плакат на стекле кабины водителя висел обычный – грудастая молодая тётка с томным взглядом и в коротко обрезанных шортах. И где их такие штампуют? Он снова отвернулся. Противно отсыревшая рубашка под курткой неприятно холодила спину. Мальчишка слегка поёжился и почувствовал, как мурашки озноба побежали по телу. Дождь не прекращался…
Прямо напротив мальчика, на другой стороне задней площадки автобуса, стоял мужчина. Его внимательно прищуренные глаза с любопытством рассматривали вошедшего мальчугана. Внезапно он улыбнулся и лицо его словно посветлело, морщинки вокруг глаз исчезли и он сам стал похож на мальчишку, шкодного, симпатичного, улыбчивого. Он отвернулся, продолжая улыбаться своим мыслям и тут уже мальчик быстро поднял взгляд, в свою очередь быстро рассматривая незнакомца.
Не найдя ничего примечательного, он отвёл глаза, продолжая глядеть в окно и думать свои явно не очень весёлые думы, как вдруг снова почувствовал на себе смешливый и откровенный взгляд. Вскинувшись, он уже хотел сказать что-то резкое, но мужчина опередил его:

- Это… Ты не обижайся, я не над тобой сммеюсь… Просто у меня на даче точно такая же куртка осталась, оранжевая... И я вот подумал вдруг, что если бы она на мне была сейчас, то мы бы с тобой точно сошли за двух дорожных рабочих. Только катка асфальтового рядом не хватает…

Мальчик оторопел на секунду, никак не ожидая такого сравнения, но в следующее мгновение невольно улыбнулся, представив себя рядом с огромным катком-асфальтоукладчиком.

- Тебя как зовут-то, “коллега”… - глаза мужчины смеялись, но это был какой-то добрый смех, без издёвки и мальчишка совершенно неожиданно для себя вдруг ответил:

- Илюшка…

- Ого! – мужчина действительно выглядел удивлённым, - так мы с тобой ко всему ещё и тёзки… Он снова улыбнулся, - меня ведь тоже Ильёй зовут… Я вот тут езжу вокруг своего дома и всё никак выйти не решаюсь… Такой дождина. Ты хоть в куртке, а я…

Он весело обвёл рукой вокруг, показывая на свою лёгкую джинсовую рубашку:

- Как выйду, так и насквозь сразу…

- Да эта куртка тоже ни хрена ни помогаеет – мрачно заметил мальчишка, - я вон пока в автобус забегал, промокнуть успел весь. Так что никакой разницы…

- Да?… Значит мы с тобой в равных условииях, - мужчина снова глянул в окно, - и никакого просвета, льёт всё… Хотя… Вроде чуть поменьше стал, что ли… Слушай…

Он внезапно снова повернулся к мальчику:

- А может попросим водилу не доезжая до остановки, притормозить?… - мальчишка непонимающе глядел на парня, а тот продолжал, - я вон в том доме живу, на седьмом этаже. Если он там остановится, то только через дорогу останется перебежать. Я всё равно один в квартире, а вдвоём веселее сушиться будет… А потом уже домой потопаешь, как дождь перестанет… Идёт?

Мужчина смешливо прищурился и продолжил:

- Не могу же я “коллегу” по дорожным рабботам мокрого на улице оставить…

Мальчик недоверчиво улыбнулся шутке, всё ещё не совсем понимая, с чего бы это вдруг мужик такой добрый попался. Ведь они знакомы-то всего несколько минут… Да и вообще… Но назойливая мысль о сухой тёплой квартире, где можно переждать этот проклятый дождь была очень и очень привлекательной. И он подумал о том, что, наверное, ничего плохого не будет, если он на чуть-чуть, всего на полчасика, зайдёт обсохнуть. И кроме того. Он совершенно не представлял, что же ему вообще делать дальше…

- Ну, так как? Останавливаем?.. – мужчинна с улыбкой всё ещё вопросительно глядел на него, - а то сейчас снова проедем, тогда уж точно только на такси…

Мальчишка нерешительно пожал плечами и отвернулся:

- Да это… вроде, неудобно как-то… Ну, нее знаю…

- Ага… Тогда будем считать, что мокнуть нам сейчас всё же снова придётся. Пока до подъезда добежим…

И не успел тот ещё что-то сказать, как мужчина быстро и легко прошёл к кабине водителя и в следующую минуту автобус, натужно скрипя, начал останавливаться. Двери с шипением разошлись. Мужчина подмигнул всё ещё стоящему на задней площадке, мальчугану, - ну что, ныряем? – тот кивнул и, уже ни о чём не думая, стремительно выскочил под холодные струи хлещущего с неба дождя.

[Тшлу]

3

В подъезде вкусно пахло жаренной картошкой. И мальчишка, сглотнув слюну, внезапно вспомнил, что он так и не поел сегодня. Лифт, конечно не работал. И они пешком поднимались на седьмой этаж, запыхавшись и ощущая ноющую боль в уставших ногах.

- Ну, ещё совсем чуть-чуть, - мужчина поовернулся, весело глядя на идущего следом мальчика, - зато ноги натренируются, чтобы в футбол лучше игралось…

Тот только усмехнулся, и не поднимая головы, продолжал перешагивать через ступеньки. За те пару минут, что они бежали через дорогу к дому, оба успели хорошенько промокнуть и теперь у мужчины рубашка на плечах стала тёмно-синего цвета, словно её перекрасили. Они перебросились ещё несколькими ничего не значащими фразами, пока добрались до квартиры. И наконец, отряхиваясь, остановились на чисто вымытой лестничной площадке перед дверями, обитыми потрескавшейся коричневой кожей.

- Вот и добрались, - Илья достал ключи ии внимательно посмотрел на мальчишку, - ты чего ж грустный такой? Неприятности?...

Мальчик молча пожал плечами, снова отводя взгляд:

- Не… Нормально всё…

- Ладно, приставать не буду. Заходи… - ммужчина открыл дверь, пропуская своего спутника вперёд, и шагнул внутрь, - сразу куртку свою скидывай и разувайся. Сушиться будем…

Он на ходу сбросил свои промокшие кожаные туфли и, пряча улыбку, глядел, как мальчишка, явно смущаясь, медленно развязывает шнурки на кроссовках:

- Хэй, мэн… Так ты и до завтра не разуешшься… Давай договоримся: ты перестаёшь стесняться, а я пошёл чайник ставить, - мужчина подмигнул и двинулся прямиком на кухню, на ходу сбрасывая с себя мокрую, потяжелевшую рубашку, и уже оттуда крикнул, - телевизор включи пока в комнате, пульт на диване.

Мальчик не торопясь снял куртку и повесил её на крючок. Небольшая уютная прихожая была аккуратно отделана деревом. Два маленьких, но ярких светильника. Полупустая вешалка и несколько пар обуви внизу под стойкой явно говорили о том, что здесь живёт один человек. Прямо напротив, на стене в такой же деревянной оправе висело большое зеркало, сплошь усыпанное бумажными наклейками от жвачек. Мальчишка глянул в него, и высунув язык, скорчил рожу. Потом провёл пальцем по разноцветным этикеткам, покачал головой и осторожно прошёл в комнату.
Он с любопытством огляделся. Широкий низкий диван, пара кресел, стеклянный и очень хрупкий на вид журнальный столик, пушистый толстый ковёр. В углу на подставке с колёсиками стоял большой телевизор. “Сони” – уважительно отметил мальчик. Деревянные стеллажи вдоль одной из стен были сплошь заставлены книгами и какими-то безделушками. Он медленно подошёл к одному из них и осторожно дотронулся до смешной маленькой фигурки пузатого человечка, вырезанного то ли из кости, то ли из пластика.

- Это нэцке…- голос позади заставил его вздрогнуть и он повернулся, - древнее японское искусство резьбы по кости. Они иногда как живые…

Мужчина вошёл в комнату, раздетый до пояса, и мальчик невольно обратил внимание на его мускулистое загорелое тело.

- А ты чего ж не разделся-то? Вон гляди,, рубашка насквозь у тебя промокшая. Давай её сюда, я сейчас её в ванной на обогреватель повешу, мигом высохнет. Давай-давай… - Илья протянул руку и улыбнулся – ну, мы ж договаривались, что ты стесняться не будешь…

- А я и не стесняюсь – недовольно буркнуул мальчишка, но рубашку начал снимать. По-военному, расстегнув только несколько верхних пуговиц и с трудом стаскивая её через голову. И когда у него, наконец, это получилось, он поднял глаза и вдруг замер.

Прямо позади стоящего у двери мужчины на стене висел портрет. Рисунок, сделанный простым карандашом.
На слегка пожелтевшем листе плотной бумаги чёткими, уверенными штрихами было нарисовано мальчишеское лицо. Длинные непослушные волосы, отбрасывающие слегка заметную тень на щеке, чуть потрескавшиеся губы… В первую секунду мальчику даже почудилось, что это его собственное отражение в зеркале… Но вот глаза… Глаза просто поражали своей силой и глубиной. Огромные, наивные, они будто заглядывали прямо в душу. И столько сострадания и доброты было в этом взгляде, столько какой-то тёплой, нерастраченной нежности, что мальчишка заворожено остановился, разглядывая портрет.

- А… кто это? – мальчик продолжал стоятьь со скомканной рубашкой в руке, не в силах оторвать взгляда от пожелтевшего листа бумаги. Он и не думал, что простой рисунок может так привлечь его внимание. Но здесь было что-то особое. Неуловимое для слов. Что-то такое, от чего у него вдруг защемило сердце. Ему просто хотелось смотреть на это лицо и всё…

Мужчина перевёл взгляд на стену:

- А-а-а… это… - он отвернулся и помолчалл, а потом печально улыбнулся, - это мой… ангел-хранитель… Хочешь, называй его так.

Он снова помолчал, а потом словно спохватился:

- Так ты рубашку давай всё же, Илька… Мальчуган не отрывая взгляда от рисунка, молча протянул мокрую рубашку мужчине, даже пропустив мимо ушей неожиданно ласковое обращение.

- А откуда у тебя… у Вас… этот рисунок?<

- Ну… Это долгая история. Если хочешь каак-нибудь расскажу… потом…

Мужчина взял протянутую рубашку, отвернулся и быстро вышел из комнаты.

[Тшлу]

Илья Панов.

Ммммм… Спокойно, спокойно… Закрыть дверь, чтобы он не видел… Ух… аж руки дрожат… какой он!… Ммммм… Так. Вздохнуть глубоко, рубашку развесить… а как рубашка пахнет… его телом… А ещё родинка на груди… Блиин!… Что-то я совсем уж запал на него… С тех пор… Да… с тех пор ещё у меня не было чтобы вот так – быстро, сразу… И взгляд… когда на рисунок он смотрел. Просто… слов нет….
Вот только откуда синяк у него на подбородке? Подрался? А может… Да, нечего предположения строить… Надо спросить. Только осторожно… чтобы не обиделся он… А то замкнётся и слова не вытянешь… Бог ты мой, как же я не хочу, чтобы он уходил… Нужно чем-то заинтересовать его, просто поговорить хотя бы… Сердце-то как бьётся… пульс вон бешеный… А в квартире наоборот… вроде спокойно как-то стало с ним… уютно, что ли… привычно… Привычно! Ох… не надо так привыкать быстро, не надо… Смотри, потом больно же будет… Очень…
Так. Взять себя в руки… хорошо… Вздохнул… ещё раз… главное, чтобы он не заметил, как волнуюсь. Если заметит – всё! Сразу сбежит. Потому что не поймёт – почему это вдруг взрослый мужик потеет и заикается наедине с ним в пустой квартире… Ох… не заводись… Но всё же какой он!!! Мммм… Серьёзный, хмурится… Видно, проблемы у него какие-то. Да ещё и стесняется, видно… Помочь бы как-нибудь ему… если смогу – тогда уже проще будет… И общаться и вообще… Ладно, в сё… надо в комнату идти, а то он уже долго там один… Пусть рубашка сохнет пока. Вон и чайник закипел…
И… просто будь самим собой… и всё…
4

На кухне весело засвистел закипающий чайник. Мальчик вертел в руках пульт телевизора, бездумно глядя на большой экран, где серьёзные дяди в галстуках с умным видом обсуждали что-то такое очень важное и непонятное. Он сидел на краешке дивана и совершенно ни о чём не думал. Просто сидел и смотрел. Это было очень хорошим ощущением. Хорошим и уютным…
А потом они пили чай на кухне. Мужчина набросил на малыша свой большой махровый халат, в котором мальчик выглядел, как нахохленный котёнок. Илюшка и сам не понял, как получилось, что они так разговорились. Поначалу он односложно отвечал на вопросы, но постепенно приятное тепло халата и горячий чай сделали своё дело. А ещё он плотно поел. Он не хотел вначале, отнекивался, но уж так вкусно выглядела запеченная в фольге курица, которую Илья выудил из холодильника, что мальчик просто не смог больше сопротивляться.
Заедая всё это большим куском торта, Илюшка вдруг понял, что ещё немного – и он лопнет. Он осторожно отодвинул тарелку и глубоко вздохнул. Большие круглые часы над холодильником показывали уже половину седьмого вечера. За окном начало темнеть и последние капли умирающего дождя всё ещё изредка заставляли вздрагивать набухшие от влаги листья.

- Ну это…, - мальчик вдруг спохватился нна полуслове, - я это… пойду уже, наверное… Поздно…

Он слез с кухонного дивана и, опустив глаза, спросил:

- А рубашка там… высохла уже моя?

Илья не ответил. Он продолжал смотреть на мальчишку:

- Илюш, может всё же расскажешь, почему ты грустный такой? Мы вот с тобой уже столько разговариваем, а ты про себя так и молчишь всё. Как разведчик… И синяк этот… на лице… А вдруг чем помочь смогу?…

Мальчишка только исподлобья глянул на него и отвернулся, ничего не сказав. Ему вдруг нестерпимо захотелось рассказать этому человеку всё. Про сожителя матери и про то, как они ненавидят друг друга, про рыбалку на прошлой неделе с Витьком, про то, что велосипед, который он стянул из соседнего двора на самом деле стоит в подвале и он взял его только покататься. Ему хотелось просто выговориться, потому что никто ещё не смотрел на него так, как этот раздетый до пояса, загорелый и сильный мужик с неожиданно добрыми и внимательными глазами.
Вместо этого он переступил с ноги на ногу и тихо пробормотал:

- Не… Не грустный я… Нормально… Мне, проосто это… уже идти надо. И дождь закончился… - он поднял глаза, - спасибо за чай… и тторт вкусный…

Илья смотрел, как мальчуган, сбросив халат, торопливо натягивает на себя давно высохшую рубашку и прекрасно понимал, что ничего уже не сможет сделать, чтобы удержать его. Он смотрел, как напрягаются худенькие мальчишеские мышцы на спине, матово отсвечивающие в свете кухонной лампочки и чувствовал как в груди начинает тоскливо ныть. Это было похоже на зубную боль, готовую в любую секунду взорваться ослепительной вспышкой, только не в голове, а где-то в области сердца.

- Илька, ты, это… может придёшь как-нибуудь, когда время будет, - мужчина засунув руки в карманы, стоял в проёме двери, прислонившись голым плечом к стене, - если захочешь, конечно… Я один живу, так что приходи... никого не побеспокоишь… Мне ведь тоже скучно бывает. Без друзей…

Мальчик кивнул, ничего не говоря и сосредоточенно завязывая шнурки на видавших виды кроссовках.
Илья ободряюще улыбнулся, хотя глаза и оставались грустными, и протянул ему руку:

- Ладно, всё нормально у тебя будет… Пока!

Мальчишка, не поднимая глаз, пожал крепкую и сильную ладонь. Уже выходя из двери, он вдруг остановился и сделал неуловимое движение назад, будто бы передумав и начал уже поворачиваться, но замерев на секунду, просто посмотрел прямо на Илью и тихо проговорил:

- Спасибо. До свидания…

Дробь быстрых, вприпрыжку, мальчишеских шагов по лестнице нарушила темноту подъезда. Мужчина медленно повернул выключатель на лестничной клетке, и вошёл обратно в квартиру. Он не торопясь закрыл дверь, прислонился к ней с обратной стороны, прижимаясь затылком к холодной дерматиновой обшивке и закрыл глаза.

[Тшлу]

Илюшка Малышев.

Блин!
Баран!!
Придурок!!!
Ну куда же ты пошёл?! Идиот… Да останься же. Ведь он же сам просит. Да и переночевать он пустит. Ведь видно же по нему… Ну… Чччёрт! И темно как в этом подъезде драном… ого! Свет включили… Фух… На воздух. После дождя свежо… А лицо горит почему-то… от чая разморило наверное… Где же тут остановка? Счас соображу… Ага, вон туда. А ну-ка окно его какое? Так, седьмой этаж. Вот это, наверное… светится, на кухне… Сидит сейчас там.. Один. Ох… Да что это с тобой? Совсем спятил что ли? Да попроси остаться на ночь хотя бы. Чего тут такого? А там придумаешь что-нибудь… потом…
Так… Стоп! Вот и беседочка тут стоит во дворе, пустая… счас чуть посижу, подумаю… Домой я не пойду, это точно… а как курить охота! Эх… К бабке тоже нет смысла соваться, сразу шум подымет. На вокзал… Нет, только не на вокзал… И тогда остаётся… остаётся одно…
Блиин, ну ведь неудобно-то! Ведь совсем незнакомый он… А вдруг он это… маньяк какой-нибудь? Ну там, людей живьём разрезает, а потом ест… или насилует… Тьфу, придурок, такую херню несёшь… какой он маньяк? Маньяки, они… ну… это… ну не такие они, в общем… вот.
Хорошо… Не маньяк. А чего он вдруг вот так в гости зазывал?… Да скучно ему просто, один он живёт, даже поговорить не с кем… А чего он один живёт? Блин, вот башку-то себе ломаю! Ну какая разница, почему один! Один и всё… И спокойно мог бы переночевать пустить… спокойно…
Ух, посвежело… Ветерок-то холодный уже, сырой… бррр. Аж мурашки по телу… Ну а как теперь снова к нему зайти? Как? Что сказать? Здрасьте, я вот к снова к вам?! Ага… он точно подумает, что я придурок какой-то… Блин, так что ж делать-то? И чё я сразу не остался? Вот баран, а! Ох, замёрз уже… Темно, ни хрена не видно, только лужи блестят… А на кухне у него свет горит всё ещё… И тепло там… Хм… Ииилька… хм…
Всё! Решил! Ухожу! Нечего здесь больше делать, а то совсем раскисну… на вокзал поеду. Всё, встал, задницу отряхнул - лавка сырая больно… Так, где эта самая остановка? Ещё бы только сигарету у кого-нибудь стрельнуть…
А может…
А может за сигаретой к нему зайти?! Во! Точно!!! Ну так, - на секундочку… Зайду, сигарету попрошу и это… ну если он ещё раз предложит, то… ну, останусь, наверное… Ага… Ну а если не предложит, ну и не надо… ох…
…хоть бы предложил…
5

Мелодичная трель звонка нарушила тишину квартиры.
Илья тихонько убирал посуду, прислушиваясь к нарастающей боли в груди. Сердце глухо билось ровными сильными толчками и от этого шумело в ушах и слегка начинало подташнивать. Было жутко тоскливо. Просто жутко. Он давно не испытывал этого ощущения стеснённой тяжести в теле… С тех пор, как…
Мужчина выпрямился и замер, не веря своим ушам. Через секунду он опустил голову, понимая, что ему почудилось и в тот самый момент снова короткий звонок трелью разнёсся по комнатам. Илья отбросил полотенце, которым он вытирал посуду, споткнулся о кухонную табуретку и, чертыхнувшись, бросился в прихожую. Мыслей не было. Только кровь стучала в виски: “Он! Он…”. Остановившись перед дверью и переведя дыхание, он глубоко вздохнул и повернул замок.
Мальчишка стоял на пороге и какими-то удивлёнными глазами глядел прямо на Илью. Открыв рот, он попытался сказать что-то типа: “Сигаретки… вот… это… Не будет?” Но получилось как-то глупо, хрипло и скомкано и мальчик, смутившись, замолчал, мысленно проклиная себя за эту глупую идею вернуться. Так продолжалось несколько секунд, в течение которых они просто смотрели друг на друга. Потом мужчина молча шагнул вперёд и, обхватив руками голову мальчишки, прижал его к себе.
Мальчуган уткнувшись носом в живот мужчины в первую секунду напрягся, а потом вдруг расслабился, позволяя сильной мужской руке гладить себя по голове и что-то похожее на удовольствие от этого прикосновения на долю секунды промелькнуло у него внутри.

- Я знал, что ты вернёшься… Илька! – Ильья улыбался, - почему-то был просто в этом уверен…

- Почему? – мальчик удивлённо поднял глааза, - вы ведь меня в первый раз видите и… и совсем не знаете… А вдруг я вор какой-нибудь?

Он сам аж смутился от этой мысли:

- Ну это я так, для примера…

- Неее… - Илья хитро прищурился и, продоолжая улыбаться, весело глядел прямо в поднятые на него удивлённые глаза мальчика, - вор не стал бы возвращаться. Он бы в первый раз чего-нибудь стянул…

И рассмеявшись, он тихонько подтолкнул мальчишку к двери:

- Заходи… Твой халат на вешалке в ванной…

[Тшлу]

… Полная чистая луна заглядывала в окно, ярко выделяясь на фоне абсолютно чёрного, промытого закончившимся дождём, неба. Приглушённый свет небольшой лампы и отблески работающего телевизора создавали уютный полумрак, успокаивая и убаюкивая одновременно.
Мужчина сидел на диване и, рассеянно глядя на экран, вполуха пытался слушать новости. Диктор бормотал что-то скучным, но важным голосом, одна картинка сменяла другую, но Илья никак не мог сосредоточиться. Рядом с ним, забравшись с ногами на диван и закутавшись в халат, сидел Илюшка. Он только что принял горячую ванну, именно такую, о которой мечтал буквально пару часов назад и сейчас явно клевал носом, пытаясь показать, что ему ещё совсем не хочется спать.
Всё произошло очень быстро и неожиданно для самого мальчика. Когда он вернулся назад, то ещё не успев раздеться, услышал то, о чём сам хотел попросить. Мужчина предлагал ему остаться переночевать:

- Конечно, останься, - Илья смотрел, какк мальчуган скидывает свои видавшие виды кроссовки, - я прекрасно посплю у себя в комнате. У меня там кресло есть раздвижное, а тебе постелю на диване.

- Спасибо… Я ведь это… только на одну ноочь – мальчик чуть покраснел и, почувствовав это, нахмурился, - просто… ну сегодня мне… негде… А домой я не могу пока вернуться…

Он снова отвернулся, делая вид, что возится со снимаемой курткой.

- А она действительно слишком такая… ярккая. И ещё старая уже… Наверное заметно… да и промокает быстро…

- Ага! Старая, говоришь… - Илья улыбнувшшись, хмыкнул, - я тебе как-нибудь свою покажу. Дачную. Та вообще изодранная вся… Но оранжевая! Точно!…

Потом он долго уговаривал всё ещё стесняющегося, но явно продрогшего мальчишку принять горячий душ и только аргумент, что он тогда на него обидится, подействовал на мальчика. Илюшка с удовольствием грелся в горячей воде, наполнив паром всё ванную так, что запотели не только зеркала, но и кафель на стенах. И вот сейчас он, притихший и сонный, сидел, усиленно пытаясь не закрыть слипающиеся глаза и хмурился, всё стараясь выглядеть взрослее и серьёзнее.
Илья повернулся и, увидев разомлевшее лицо мальчика, спохватился:

- Хм… Что ж это я?… Так, Илюш… давай-ка ты спать уже будешь укладываться. А я ещё поработаю у себя в комнате, мне нужно кое-какой текст набить на компьютере.

Мальчик начал было отнекиваться, а потом вдруг спросил:

- А у вас что, компьютер есть?

- Есть. Я работаю на нём. Так что компьюютер это моя вторая жизнь, - Илья улыбнулся, - а вот игры на нём я тебе завтра покажу, когда выспишься…

Он принёс чистое бельё и, пересадив мальчишку в кресло, быстро раскинул раскладной диван.

- Давай, ныряй под одеяло и смело жмурь глаза до завтра. Я тебя разбужу… - мужчина хлопнул ладонью по откинутому покрывалу и, повернувшись, погасил свет. Но яркая луна, словно подвешенный на небе фонарик, всё равно освещала комнату, придавая ей немного волшебный и таинственный вид.

Мальчик быстро скинул халат и скользнул под простыни, слегка поёживаясь от прохладного, не согретого ещё теплом тела, белья. Его худенькое, но стройное и гибкое тело на секунду засеребрилось гладкими, точёными, словно вырезанными умелой рукой скульптора, мышцами. Он натянул одеяло до подбородка, пытаясь согреться и вдруг неожиданно для самого себя повернул голову, пытаясь разглядеть портрет на стене. Тот смутным пятном белел на разноцветном рисунке обоев, но лицо было хорошо видно. И глаза этого нарисованного мальчишки всё так же с печалью и непонятно глубокой нежностью смотрели прямо в сердце.

- А всё таки… Кто это? – Илюшка отвёл гллаза от портрета, вопросительно глядя на собирающегося выходить из комнаты мужчину, - вы говорили, что расскажете…

Илья остановился, словно раздумывая, потом присел на краешек дивана и, немного помолчал.

- Когда то… Давно… он жил у меня… Почти полтора года… Это были, наверное, лучшие годы в моей жизни… Мы как-то совершенно случайно встретились и… и он остался… У него не было никого. Он сбежал из детского дома и “зайцем” приехал в наш город… очень издалека…

Мужчина чуть улыбнулся:

- Я до сих пор не представляю, как он моог так вот, без денег, без ничего проехать полстраны… Но… он смог… И… Мы с ним столкнулись на вокзале… Я покупал билеты, мне нужно было срочно уезжать по своим делам… А он… Он стоял рядом и смотрел на меня… Просто стоял и смотрел… Да-а… До сих пор помню его взгляд… В общем… в общем так я никуда и не поехал в тот день…

Он замолчал…

- А как… почему он остался? – осторожно нарушил тишину мальчик, - его разве не искали?

- Да искали, наверное, - Илья глубоко взздохнул, - искали… Но кому он нужен был, сирота, беспризорник, сбежавший из детдома пацан… Так… Скорее всего заявление вначале в милицию наштамповали и всё… Забыли потом…

Илья задумчиво взял маленькую, но уже по-мужски крепкую ладошку мальчишки в свои руки и снова улыбнулся, вспоминая:

- Мы с ним часто на реку ездили… есть таам одно маленькое местечко укромное… Голышом купались, картошку пекли… Ох и вкусная она у нас получалась на свежем воздухе-то… после целого дня, под вечер… А потом на звёзды смотрели… Знаешь, как много звёзд видно на небе, когда костёр догорает и последние языки пламени уже почти не дают света, а так, просто лижут тлеющие угли … И темно-темно вокруг… А вверху… Мммм… Просто россыпь… как будто кто-то их специально целыми горстями набросал…

Мальчик заворожено слушал, затаив дыхание и чувствуя сильную ладонь мужчины, держащего его за руку. Ему было уютно и тепло. И ещё очень спокойно, поэтому он просто сидел и слушал, совершенно забыв про все свои проблемы: про ненавистного дядю Сашу - сожителя матери, про то, что завтра начало учебного года, про то, что ему скорее всего очень сильно достанется за то, что он снова не пришёл ночевать домой. И даже синяк на подбородке перестал болеть.
Он уже забыл, как оказывается приятно, когда вот так тихонько тебя гладят по голове, когда рядом сидит взрослый человек, с которым совсем не страшно и как хорошо, когда на ночь тебе рассказывают что-то очень доброе…

- А можно я ещё спрошу? – Илюшка отвернуулся в сторону, помолчал, а потом снова поднял широко открытые в темноте глаза, - он… умер?

Илья быстро повернулся и пристально посмотрел на мальчика:

- Почему… почему ты так решил?

- Просто ну… вы так смотрите на этот порртрет, когда рассказываете… так… грустно очень… и про ангела… вот я и подумал… Вы извините, если я брякнул что-то не то…

Мужчина отвернулся и немного помолчал, а потом снова взглянул на пожелтевший лист бумаги на стене. Яркий прямоугольник лунного света косо падал на глянцевые обои, слегка, одним только уголком попадая на рисунок.

- Да нет, не извиняйся… просто… Просто я не знаю… - Илья тяжело вздохнул и замолчал, - просто однажды он ушёл утром и… и не вернулся… Вот и всё…

Он резко поднялся с дивана и поправил одеяло мальчику.

- А портрет этот художник уличный сделал, ровно за день до его… ухода… Мы с ним в переходе метро остановились, ждали кого-то… А там художник, пожилой уже мужичок, сухонький такой, чудной… Так вот он нарисовал и вдруг деньги не захотел брать… Наотрез… Подарок, говорит… И ещё сказал, что мальчишка на ангела похож… Я помню засмеялся тогда. Точно, говорю, он мой ангел-хранитель…

Еле заметно, чуть-чуть, правая щека мужчины задрожала и он быстрым движением провёл по лицу, чтобы унять эту дрожь. Но в темноте все равно ничего не было заметно…

- А вы его… искать не пробовали? – Илька приподнялся на локте, вопросительно глядя на стоящего рядом Илью

Тот грустно усмехнулся, глядя в окно:

- Конечно искал… Чуть с ума не сошёл… Поочти полгода… по всей стране. Четыре десятка детских домов объездил… Ты думаешь почему я сейчас в автобусе домой добираюсь и квартирка у меня маленькая такая? – он снова невесело улыбнулся и посмотрел на мальчишку, - ладно… Спи… поздно уже… а мне поработать ещё надо немного…

Мужчина тихонько провёл ладонью по волосам мальчика и неуловимо быстрым движением наклонился и поцеловал его в щёку: “Спокойной ночи, Илька… Я очень рад, что познакомился с тобой…”

А потом отвернулся и, не оглядываясь, вышел из комнаты…

[Тшлу]

Илья Панов, 29 лет.

Всё… Всё-всё-всё… Спокойно… Ну же… Ооох! Я так поседею наверное. Уже не могу просто. Не могу!!! Господи… рядом там на колени стать, чтобы лицо прямо перед глазами, и руку тихонько под одеяло… на грудь. Ооооххх… И щекой к плечу загорелому… чуть-чуть… слегка касаясь. А потом просто пальцем провести по губам его… раскрытым, рисуя словно… Мммм… Да хватит же! Хватит!!!! Ведь точно сорвёшься сейчас…
Поверить не могу… Он у меня дома… Остался… Всего несколько часов, а мир изменился как…. И он у меня не только дома, но и в кровати… раздетый, в трусиках одних маленьких… лапочка… зайчонок… Ну что же мне делать? Что? Я же действительно просто с ума сойду, ведь уже три года прошло… и никого… Мммм… Какой там компьютер, какие тексты на хрен… я сегодня вообще ни о чём думать больше не смогу… Да и заснуть тоже наверное…
А какая кожа у него… гладенькая… чистая… Словно отполированная… Хм, боялся поцарапать его своими губами шершавыми… Блиииннн… да я уже с ума схожу… вон сердце колотится как…. И как он про… про него спрашивал… тоже… словно чувствует что-то… будто родные они… будто знали друг друга. Оохх… Господи, помоги мне!.. у меня точно сердце разорвётся…
Пусть уснёт, поспит, немного полегчает ему. Видно сильно он дома поцапался, раз так сбежал… по серьезному… И точно, наверное отец его ударил… Точно… Сволочи… ненавижу их… подонков… Только и могут, что бессильную злобу свою на детях вымещать… выродки….
А может всё же… может всё же подойти к нему… Ну просто так, приласкать, сказать что-то доброе… по голове погладить, по груди… по животику… мммм… ну а вдруг чего-нибудь получится? Ну вдруг… Блин!!! Да ты совсем спятил!… Ты что? Соображаешь, что говоришь?… Он ведь совсем… совсем ещё… да и вообще… Ох… ну просто хоть посмотреть ещё на него… Хоть глазком одним… А то точно у меня крыша съедет… Бог ты мой!… Как же я хочу его… Сил нет никаких… никаких…
Нет… я не смогу… Я просто не смогу ещё раз проходить через всё это… Зачем я его встретил? Блииннн!!!!! Зачем? Я ведь уже по уши втюрился в него… Ну не так что ли? Аж руки дрожат… Точно… дрожат… ох… Что же делать-то?… Я ведь себя знаю, если он хоть чуть-чуть… ответит мне… хоть как-то – всё!
Ведь было это уже… Было!!!! Страшно…
Ох!… Ну хоть просто посмотреть.
Посмотреть на него…
6

Мальчишка спал. Он спал так, как умеют спать только дети. Никогда на взрослом лице не увидишь той безмятежности и покоя, которые можно прочитать на лице спящего ребёнка. Их сон глубок и чуток одновременно, а дыхание настолько призрачно, что кажется будто мимолётный выдох возникает из ничего. Будто незримый ангел лишь слегка тревожит воздух своими чудесными крылами…
Мужчина стоял в проёме двери, боясь шелохнуться, боясь неловким движением нарушить эту волшебную картину. Прошло уже больше часа и светлый прямоугольник лунного света теперь полностью передвинулся со стены на пол, частично захватывая своим пятном и диван, на котором спал мальчик. Его густые каштановые волосы, чистые и шелковистые после принятой ванны, рассыпались по лбу, словно расчёсанные гребнем. Полуоткрытые, чуть влажные губы иногда вздрагивали и в этот момент казалось, что он тихонько разговаривает с кем-то. Там, в своём сне.
Илья медленно вошёл в комнату. Он чувствовал, как бешено и гулко стучит сердце и вдруг поймал себя на мысли, что уже забыл, что значит смотреть на спящего мальчугана. Забыл какое умиротворение… какое вселенское спокойствие появляется в душе, когда это маленькое божество вдруг глубоко и грустно вздыхает во сне… И как хочется просто прикоснуться к его волосам, легко-легко провести по ним рукой и целомудренно прижаться губами к чуть вспотевшему, прохладному лбу, буквально физически ощущая, как щемящая нежность медленно затопляет грудь.
Затаив дыхание, он опустился на колени перед спящим мальчишкой. Его сильная рука прикоснулась к крепенькой ладошке, еле заметно поглаживая расслабленную и горячую кисть. Мальчик даже не шевельнулся. Он глубоко спал, устав от переживаний и долгого, наполненного множеством событий, дня.
Илья наклонился и слегка тронул губами чуть вздрогнувшую во сне ладонь. Ошеломительный запах чистой мальчишеской кожи ударил в голову, мгновенно заставив стиснуть зубы, не давая вырваться похожему на стон вздоху. Он не был с мальчиком уже почти три года. И всё это время его истосковавшееся сердце хранило в себе такой заряд нежности и ласки, что он физически почувствовал, как эта нерастраченная любовь захлёстывает его с головы до ног, не оставляя ни малейшей надежды на то, что это пройдёт само собой.
Словно во сне, Илья приподнял маленькую ладошку и, глубоко выдохнув, закрывая глаза, медленно прижался к ней своей щекой. Он улыбался. Так хорошо ему не было уже очень и очень давно. Не открывая глаз, он снова прикоснулся губами к тёплой, пахнущей солнцем, коже. И тут же лавина воспоминаний, перехватывая дыхание, нахлынула на него заставляя сердце падать куда-то глубоко вниз, в тянущую и томительную пустоту. Яркие, словно цветные слайды, образы прошлого как в волшебном кино закрутились в памяти.
Он поднял голову. Смутно белеющее пятно портрета на стене смотрело прямо на него. Илья знал, что сейчас там, на этом рисунке мальчишка глядит на него сквозь темноту своими огромными глазами и… немного улыбается. Он не видел, он просто знал это.
Маленькая, совсем крохотная капля медленно покатилась по жёсткой щеке. Она была бы почти незаметна, если бы не лунный свет, падающий на лицо стоящего на коленях человека. Этот свет заставил на секунду вспыхнуть её яркой звёздочкой и тут же она исчезла, словно погасла, словно невидимый художник одним мазком кисти решил убрать это проявление небольшой слабости с волевого и умного мужского лица.
Илья улыбнулся. Он привстал с колена и, уже ни о чём не думая, прижался губами к губам мальчишки. Мягкие и прохладные, они были доверчиво приоткрыты во сне. Поцелуй получился очень мягким и осторожным. Мальчик даже не пошевелился. Он спал и его дыхание, на секунду сбившись с ритма, снова обрело равномерность и покой.
Ничего особенного не произошло. Но Илья уже совершенно точно знал, что у них всё получится. Он не мог понять, откуда у него эта уверенность и даже не пытался думать об этом. Он просто знал и всё! Так же, как знал, что портрет на стене иногда может улыбаться. Совсем незаметно, чуть-чуть…
Мужчина легко поднялся с пола. Незаметным осторожным движением он поправил подушку под головой мальчугана и тихонько вышел из комнаты.

[Тшлу]

7

Яркий, но ещё не очень горячий, солнечный луч падал на корешки плотно втиснутых в стеллажи книг, попутно задевая матовую поверхность костяных статуэток на полке. За окном набирало силу чудесное осеннее утро, а от вчерашнего дождя не осталось даже следа. Асфальт уже был совершенно сухой и лишь местами тёмная и влажная земля на газонах напоминала о прошедшем ливне. Глубоко синее, будто бездонное небо, словно огромный океан простиралось до белоснежных, выделяющихся на его фоне высотных домов далеко на горизонте.
Илья тихонько проскользнул мимо дивана со спящим мальчишкой и осторожно открыл дверь балкона. Свежий, по-осеннему чистый и промытый дождём воздух мигом ворвался в квартиру, раздувая лёгкие шторы на окнах. Казалось, что вот-вот весь дом словно лёгкий парусник, подгоняемый ветром, отправится в далёкое и сказочное плаванье по этому бездонно-синему, каким оно бывает только ранней погожей осенью, небу.

- Доброе утро!

Илья обернулся и встретился взглядом с ясными и чистыми после спокойного и глубокого сна глазами мальчугана.
- Я уже сто лет так хорошо не спал, - маальчик слегка смущённо потряс головой и улыбнулся, - мне даже снилось что-то… хорошее…

Откинув одеяло, он соскользнул ногами на пушистый и толстый ковёр и быстро встал, озираясь в поисках своей одежды.

- Это… Вы не беспокойтесь. Я сейчас уже пойду… А то наверное надоел уже… А мои джинсы? А… Да, я и забыл…Я же их в ванной оставил, когда купался, - он снова смущённо посмотрел на Илью, - я сам сейчас постель соберу…

Мужчина ошеломлённо молчал, не в силах оторвать взгляд от худенькой и ладной фигурки мальчишки. Длинные стройные ноги подчёркивали маленькие и узкие спортивные плавки. Неплохо развитый для его лет торс был словно срисован с древних античных скульптур: гибкий и сильный пресс, хорошо прорисованные мышцы груди, начинающие наливаться уже юношеской силой, плечи. Загорелая кожа дышала чистой и какой-то детской невинностью, будто бы юный греческий бог решил подарить земному мальчишке всю свою непорочную свежесть, совершенство линий и какую-то абсолютно волшебную притягательную силу.
Илья впервые видел мальчугана при ярком дневном свете и, не в силах совладать с собой, просто стоял и молчал, совершенно ошарашенный этим чудесным зрелищем.

- Так я это… пойду заберу джинсы… и рубаашку, - мальчишка совсем засмущался от этого молчания и даже немного покраснел под пристальным взглядом мужчины, - а куда бельё сложить? Вы скажите, я быстро соберу всё…

- Ох… Что-то я совсем уже… Задумался силльно… - Илья спохватился и виновато улыбнулся, - просто я вдруг вспомнил, как… ну… Он тоже так просыпался… быстро, словно торопился куда-то… Да… Как давно это было…

Он задумчиво взглянул на рисунок, а потом снова перевёл взгляд на стоящего мальчишку и его затуманенные глаза вновь просветлели:

- Конечно… Конечно, Илька… Да ты не тороопись… Всё там в ванной, забери… я даже развесил вещи, чтобы просушились… и ничего не надо… с бельём… я сам соберу, не беспокойся.

И уже когда мальчик выходил из комнаты, вдогонку ему крикнул:

- А вообще-то, доброе утро, Илюш..!

И первый раз за всё это время широко и радостно улыбнулся.
… Они выпили кофе, которое быстро и как-то очень по-домашнему заварил мужчина и с удовольствием доели остатки торта из холодильника. Оба ничего не говорили о расставании. Просто немного поболтали обо всякой ерунде, но было заметно, что мальчик чувствует себя слегка не в своей тарелке из-за предстоящего ухода. Наконец, он как-то тяжело вздохнул и не поднимая глаз полуутвердительно спросил:

- Ну… Я пошёл?

Илья несколько секунд молча смотрел на него, а потом тихо ответил:

- Знаешь… Приходи сегодня вечером снова ко мне… Пожалуйста. Ты… ты очень хороший, Илька… И мне будет сильно не хватать тебя весь сегодняшний день… Я бы мог предложить остаться хоть сейчас, но уже вижу по глазам, что ты не согласишься… Но только вечером обязательно приходи. Я тебя очень прошу. Не нужно ничего объяснять, просто кивни головой и всё… Хорошо?

Мальчишка поднял голову и посмотрел прямо Илье в лицо. Он медленно и слегка неуверенно кивнул, а потом его глаза начали улыбаться всё сильнее и сильнее и он ещё раз кивнул уже не сдерживая радостной улыбки.

- Так… значит, можно прийти?… Я тогда оббязательно вечером… Обязательно… - он вдруг снова смущённо отвернулся, - только вы не подумайте, что я бомж какой-то. Просто.. ну, так получилось, и…

Илья не дал договорить мальчугану. Он обхватил его за плечи и крепко прижал к себе.

- Малыш, не надо ничего объяснять. Ведь мне на самом деле очень приятно тебя видеть… Поэтому ничего не говори, а просто приходи… И ещё… Если ты захочешь, я всегда помогу тебе… Во всём…

Он немного отстранился и несколько секунд смотрел прямо в глаза Илюшке, будто разглядывая каждую чёрточку, будто пытаясь насмотреться и запомнить навсегда это выражение мальчишеского лица. А затем провёл ладонью по волосам мальчугана и, наклонившись, неловко чмокнул его в щёку:

- Договорились, Илька?… Значит вечером тты приходишь и мы с тобой чем-нибудь интересным займёмся. Ты в компьютерные игры играл? Ага… Вот и повоюем с тобой. У меня как раз пара новых дисков есть, так что… - он подмигнул, - а я ещё фильм какой-нибудь новый притащу на видео, поглядим вместе…

Мальчишка кивнул и поднялся.

- Ну… До свиданья… Илья, - он как-то замешкался, - а можно… можно я буду тебя на “ты” называть.

- Конечно можно, Илюш… Так ведь в сто раз удобнее… - мужчина широко улыбался и вновь, как тогда в автобусе, мальчик заметил, что такая улыбка очень идёт ему. Он становился похож на мальчишку-ровесника. Только выше ростом…

Снова тишину подъезда нарушили частые шаги быстрых мальчишеских ног. Уже сбежав пару пролётов, Илюшка запоздало крикнул снизу: “Пока!”. И эхо от этого прощания ещё долго звучало, затихая одновременно с дробью спешащих шагов. Мужчина медленно закрыл дверь и постоял несколько секунд просто улыбаясь. Просто ощущая в груди какое-то радостное и светлое чувство, будто он проснулся от долгого и тяжёлого сна, который длился целые годы. Он почувствовал себя словно заново рождённым. И ощущение это было просто замечательным.
…В большой комнате на стене, на своём обычном месте висел портрет мальчика. Глядя на него трудно было сказать, что всего лишь несколько часов назад на этом рисунке можно было разглядеть подобие лёгкой и радостной улыбки. Сейчас его лицо было напряжено и огромные глаза смотрели с плохо скрываемой тревогой и печалью, а тень на щеке стала ещё темнее и резче.
Но мужчина, весь погружённый в свои мысли и счастливо улыбающийся у двери прихожей, никак не мог видеть этого… Никак.

[Тшлу]

Илюшка Малышев, 13 лет.

Уууухх… Солнце-то какое! Клааас!!!… Аж глазам больно после подъезда-то… Ну и погодка! Фиг скажешь, что вчера такой дождина лил. И настроение хорошее сразу… Из-за погоды… А может и не из-за погоды. А?… Может просто потому что… Эх… И как-то неохота уходить вообще… А он нормальный мужик! Вот это точно! Я такого ещё не видел.
Блин, ведь он ни разу мне никаких нотаций не стал читать, жизни учить, умничать там… Он просто… просто как-то по нормальному отнёсся… Пригласил и всё… Ведь видно же сразу… что хороший он… Только печальный какой-то… Да. Будешь тут печальный, когда вот так друга теряешь, как он пацана своего… Интересно всё-таки, а куда он ушёл? Да не может быть, чтобы вот так просто человек взял и исчез… Наверное что-то случилось с ним. Точно… Сколько уродов сейчас на улице… Ножичком чикнули… и всё… Эх…
А его жалко… переживает он сильно. Видно это. И вообще… хороший он… какой-то добрый и… сильный… Вон когда разделся, так весь в мышцах прямо… Вот он голову открутил бы тому, кто его обидит… А может ему про дядю Сашу рассказать, про… Не… Не надо. Делать ему нечего что ли… Да и кто я ему? Так – просто случайный знакомый….
Ага… Случайный… А ты что, не заметил как он на тебя смотрел? Аж как-то горячо от этого взгляда становится. Будто… не только смотрит, а… ещё гладит тебя рукой… ласково так, приятно… Тьфу! Что за бред в голову лезет? Смешно… Ага. Смешно… И ещё встал у тебя, дорогой Илюшечка, признайся, встал… Просто от воспоминаний… Ну и что, что встал? Чувствуешь ведь, когда к тебе так, по нормальному относятся… И раньше такое было… Вон, когда в девчоночью раздевалку дырку проделали, а там Ирка эта, грудастая переодевалась… Хм… Так там все хвастались, у кого больше…
А вообще интересно, если бы он меня вдруг рукой по груди как-нибудь погладил, мне бы приятно стало?… Ну что за мысли у тебя, а?… Ох… Наверное да… Просто как-то хорошо рядом с ним и… вообще… Классный он… Может вернуться сейчас прямо? Он обрадуется… нет. Не надо. Ведь сказал вечером, значит вечером… А вдруг у него дела какие-то… И вообще… вот приду вечером и… и обниму его сам… вот. Может ему тоже как-то приятно будет. Ведь видно же, что ну… ему нравится со мной…
Ох, что-то расфантазировался ты… Погоди. Счас ты придёшь вечером, а он даже и не вспомнит тебя… Хотя, не… Не может быть… Ладно. Всё. Хорош хернёй заниматься… Думать тут… расчувствовался… Счас выходить уже. Остановку чуть не проехал. Пойду по вокзалу пошатаюсь, может встречу кого-нибудь из пацанов…
А сколько народу-то сегодня… Ха, первое сентября же! Точно. Вон кучи первоклашек с родителями… Бедные-бедные, ещё не знают, как эта школа им поперёк станет… Не пойду туда сегодня. Никакого настроения нет на все эти расспросы отвечать – как лето провёл, да как дела дома? Не хочу… Да и мать может туда прийти жаловаться, что снова с дома сбежал… Эх… Курить охота… Хм! А я ведь со вчерашнего дня не курил. Как зашёл к нему… так и… Да уж… Надо только сигаретку стрельнуть, а то денег даже мелочи нету…
Блиииннн… Что это?… Это он… Точно! Он в карман положил. Пока джинсы сушились, наверное… Или ночью… Ведь не было у меня денег-то... не было… Ох, Илья… Раз, два, три, четыре… Ого!.. Пятьдесят рублей… Просто так. Ведь ничего не сказал же… Офигеть! Надо будет ему спасибо сказать сегодня вечером, когда приду. Обязательно…
Обязательно…

[Тшлу]

8

Отражение в оконном стекле становилось всё более расплывчатым и неярким. Илья бездумно сидел на кухне, не включая света, а за окном вечер полновластно вступал в свои права. Где-то за стеной радостно и неразборчиво работал телевизор. Ведущий популярной телепрограммы снова предлагал угадать слово из пяти букв, в обмен на пылесосы и вечные неподгораемые сковородки… А затем пошли позывные программы “Время”. Девять часов. Илья встал и уже в который раз начал переставлять тарелки на столе.
Он сегодня провёл очень суматошный день – успел заскочить на работу, отпроситься, съездить на рынок купить что-нибудь поесть. Затем в ближайшем ларьке по настоятельным уговорам продавца купил пару новых кассет – фантастику и боевик. Прибежал домой и в течение часа приготовил шикарный обед. Он с удовольствием отметил тот факт, что не разучился готовить сам, хотя последние месяцы предпочитал ужинать в небольшой и уютной кафешке напротив. Вторая половина дня пролетела совсем незаметно.
Но уже после семи вечера он начал немного нервничать.
Он понимал, что у мальчишки может быть куча своих ребяческих дел, да и скорее всего он мог заиграться где-то, или в школе задержаться во вторую смену, а может просто подзабыл он, что обещал… Мужчина пытался найти тысячу причин, по которым мальчик мог опаздывать, старался расслабиться и не думать об этом. Но у него ничего не получалось. Любые логические доводы разбивались о несокрушимую стену одной мысли: он вечером обещал прийти… И ещё. Какая, к чёрту, школа, когда он из дому сбежал…
Гаденький холодок скользкими и противными щупальцами потихоньку заползал куда-то вовнутрь и тоскливая пустота в животе всё больше и больше начинала напоминать о себе. Илья встал, зажёг на кухне свет и, постояв так минуту, пошёл в комнату. Он включил телевизор и сел в кресло, совершенно бессмысленно уставившись на экран. Его взгляд то и дело непроизвольно поднимался к часам, стоящим на самой верхней полке, среди книг и маленьких японских статуэток. Эти часы когда-то совершенно случайно он купил в одной из своих многочисленных командировок, то ли в Швеции, то ли в Швейцарии. Он так сейчас и не мог вспомнить, настолько далёкой казалась сейчас та, прежняя часть его жизни.
…Часы показывали четверть одиннадцатого, когда Илья понял, что мальчик уже не придёт. Он понял это совершенно отчётливо, будто бы кто-то шепнул ему это на ухо. Тоскливая пустота внутри стала осязаемой, ощутимо засосало под ложечкой и ноющая тяжесть в груди переросла в совершенно реальную боль. Мужчина вспомнил, что именно так болит сердце.
Он встал и выключил телевизор. А затем подошёл к окну и, не глядя, взял с полки маленькую смешную фигурку толстого самурая. Гладкая прохлада костяной статуэтки приятно холодила пальцы и он прижался лбом к окну, краем глаза замечая как от дыхания маленьким кружочком запотевает оконное стекло.

В одну реку нельзя войти дважды” – в голове промелькнула старая мудрая истина и он грустно усмехнулся, понимая, что просто-напросто сам себе внушил всё эту историю насчёт мальчишки, что ничего другого ожидать и не приходилось. Скорее всего мальчик уже помирился с родителями, вернулся домой и сейчас сладко спит в своей кровати, видя хороший и здоровый мальчишеский сон. А он тут навоображал себе невесть что про себя с ним…

И в эту самую секунду в подъезде громко ухнула железная дверь старого лифта. В животе будто всё оборвалось. Огромное облегчение затопило ту самую зияющую пустоту, которая ещё мгновение назад не давала покоя. И с удивлённой мыслью – ого! лифт заработал… - Илья бросился в прихожую, машинально засовывая маленькую фигурку нэцке в карман.
Он буквально распахнул дверь и выскочил в подъезд, широко и облегчённо улыбаясь:

- Илька!!! А я думал…

- Ох!.. Напугал как!… Илья, ты что?! Такк и до инфаркта меня доведёшь…

Пожилая женщина с сумками, стоящая у соседней двери, отшатнулась, схватившись за сердце:

- Фу ты… Господи… Ну ты глянь, точно чуть кондратий не хватил. Ох… Ты чего ж так выскакиваешь-то?…

- А… Это вы… Извините, тёть Кать… Я просто подумал… - мужчина даже не пытался скрыть своего разочарования. Его глаза только что весёлые и радостные мгновенно потухли, - Вы с дежурства, да? Извините… Я просто ждал тут… Знакомых…

Он потеряно опустил голову и повернулся, чтобы зайти обратно.

- Ты там скажи своим знакомым, чтобы осторожнее были… - женщина возилась с ключами, пытаясь открыть тяжёлую дверь, - а то тут столько хулиганья бродит вокруг, просто ужас один! Вон счас внизу шла, так там мальчонка лежит возле беседки нашей… В кровище весь… Избитый наверное… А может, пьяный… Надо “Скорую” вызвать… и милицию… Эх… Нуркуманы проклятые! Житья от них нету… Эй, ты куда? Куда ты?…

Но Илья уже ничего не слышал. Он летел вниз, перескакивая через пролёты и обдирая босые ноги в домашних тапочках о бетон сбившихся ступенек с чудовищно-ледяной мыслью, гулкими толчками бившейся в голове: “ТОЛЬКО БЫ НЕ ОН…ТОЛЬКО БЫ…”.

[Тшлу]

… Куртку он увидел сразу. Она лежала посередине вытоптанной через двор тропинки. Нелепое смутное пятно. И оранжевые рукава, словно прерванный взмах крыльев. Мужчина остановился и замер, широко раскрытыми глазами вглядываясь в темноту:

- Илька, - хриплым шёпотом позвал он, чуувствуя, как ледяной озноб внутри медленно съедает последние остатки надежды, - Илька!!!

Неимоверными усилиями он заставил себя сделать ещё несколько шагов. Мыслей не было. Была только чудовищная, оглушающая пустота. И где-то там, в этой пустоте, маленьким окаменевшим комочком застыло сжавшееся сердце.
Мальчик лежал в нескольких метрах от тропинки, возле старой, уже местами поржавевшей беседки. Со стороны казалось, что он просто прилёг отдохнуть и, свернувшись калачиком, тихонько спит. Только вот пятна на валявшейся рядом куртке были какими-то слишком неуместными здесь, словно специально нарисованными зловеще-тёмной фиолетовой краской. Как в дешёвом фильме ужасов.
Илья онемевшими, подкашивающимися ногами сделал ещё несколько шагов:

- Илюшка???… Илька…

Мозг всё ещё отказывался верить в случившееся и мужчина молил себя только об одном – проснуться. Ледяные тиски отчаяния неумолимо сжимали готовое вот-вот лопнуть сердце. Он застыл, не в силах сделать последний шаг и вдруг, почти теряя сознание, на грани реальности и шокового ступора, он услышал как мальчик застонал. Тихо-тихо. Словно в темноте еле слышно мяукнул котёнок…
И этот звук взорвал его онемевшее тело.
Он в один прыжок подскочил к лежащему мальчугану, чувствуя, как бешено стучит сердце, присел и осторожно подсунул ладонь под его голову:

- Сейчас, маленький… сейчас… Потерпи чутть-чуть… - мужчина лихорадочно шептал пересохшими губами, пытаясь пальцами вытереть запачканное лицо мальчика (кровь? грязь?), - сейчас я помогу тебе… Сейчас… Всё будет хорошо… всё будет хорошо…

Он осторожно подхватил лёгкое как пушинка тельце на руки, выпрямился и беспомощно оглянулся, словно ища помощи…

- Эй… - сначала тихо, почти шёпотом, поттом всё громче, пытаясь совладать с осипшим горлом, - Эй, кто-нибудь!!! Есть тут кто-нибудь?! Чёрт!!! Да помогите же…

И понимая, что помощи ждать неоткуда, осторожно, словно величайшую драгоценность мира прижимая мальчика к себе, побежал вперёд.

Илья Панов, 29 лет. 1 сентября. Вечер

Так… срочно… Срочно в больницу. Как? Чччёрт!!!… “Скорая”? Нет… Долго… долго ехать будет… ну думай, думай… Осторожно… голову ему придержать, к себе аккуратно… Ох… Чуть не споткнулся… Тапочки эти, блин… Так.. ага… Быстрее, быстрее же… Куда? Куда бежать? Так… Машину надо… Машину. Такси… Так, скорее… блин, денег же нету с собой… Хрен, блин, чёрт… Так… Сам отвезу. Машину где-то надо… Ага… Тише, маленький, тише… Сейчас… сейчас всё будет хорошо… Потерпи…
Господи… Господи!!!!… помоги ему… Где? Где?. Ага… Сейчас. Вот “шестёрка” стоит… под окном… Кажется это… Да… это Игоря машина, с третьего этажа… Точно… Закрыто… Закрыто… Блин!!! Так. Ну его на хрен, быстро. Стекло высадить… ногой… Нет, там тапочки, мягкие. Ну же… осторожно… Дурень, аккуратнее…. Илька, малыш, терпи… Терпи… Так. Локтём… Локтём сильнее… Сильнее! Ох! Чёрт, кажется руку содрал… Так, открываем… Быстрее… быстрее…
Малыш, сейчас… вот… вот так… аккуратно… на заднее сиденье… Господи, да какой же он маленький, как щеночек… Так, быстро… За руль… Зажигание… панель… Аааа… к чёрту панель!!! Ну же! Сильнее дёргай… Ещё… Ещё! … Есть! Так… провода… какой тут с каким?… Блииинннн…. Да быстрее же… пробуй!… Так, этот? Нет… Вот… ага… точно… вот он! Ну! Есть!!! Завёл!… Быстро… быстро… Да шевелись ты… Разворот скорее… Давай… Так… Больница… Ага. Это через Октябрьскую, на площадь, а там потом по Грибоедова… минут десять… Давай!!! ДАВАЙ!!!
Господи! Помоги ему…

[Тшлу]

9

Бежевая запылённая “шестёрка”, с режущим визгом давно уже стёршихся тормозных колодок, подлетела к приёмному корпусу городской больницы. Мужчина почти на ходу выскочил из машины и не дожидаясь расспросов ошарашенных больных, вышедших просто покурить на ночь, распахнул заднюю дверцу.

- Помогите! – обращаясь неизвестно к кому, коротко и жёстко сказал он, аккуратно пытаясь поднять безвольно лежащее на заднем сиденьи тело мальчика, - двери придержите…

Несколько человек, оправившись от оцепенения, бросились выполнять его просьбу. Один из них, парень с забинтованной головой, участливо протянул:

- Во, блин, угораздило-то его как… Авария?…

Илья, не ответил на вопрос и, осторожно приподнимая тельце мальчугана, бережно прижал его к груди:

- Где врачи? Быстро… Покажите мне! Пожаллуйста… Только побыстрее.. Ему совсем плохо… И присмотрите за машиной… если не трудно…

А затем, не обращая внимание на свою запачканную кровью майку, побежал в здание.
…Дежурная бригада заступила на ночное дежурство пару часов назад. За это время им пришлось лишь вправить сломанный в бытовой драке нос пожилому и отчаянно матерящемуся пьяненькому мужику, да забинтовать мелкие ссадины и порезы на коленях голосящего малыша лет семи, неудачно упавшего с велосипеда. И когда молодой симпатичный мужчина с совершенно белым лицом и сумасшедшей болью в глазах влетел в ординаторскую, держа на руках безвольно поникшее тельце мальчика с окровавленной головой, стало ясно, что ночь в дежурном покое только начинается.
Илья как во сне оторвал от себя тело мальчишки и отдал его подскочившей медсестре. Он тяжело дышал, будто пробежал пешком весь путь от дома до больницы. И, с трудом отвечая на резкие и быстрые вопросы врача, почувствовал, что у него чудовищно трясутся руки.
Он стоял на негнущихся, словно одеревенелых ногах, машинально зажимая тоненькую струйку крови, сочащуюся из разбитого локтя и, как сквозь ватный сон, слушал отрывистые команды пожилого, грузного мужчины в высокой зелёной больничной шапочке - видимо главного в этой бригаде:

- Быстро! Пульс… давление… срочно пять кубиков кордиамина… Хорошо! Готовьте операционную… реакция на свет… повторно… Так. Когда это произошло? Что? Сколько лет ему? Так… Пульс ещё раз… тринадцать лет, значит… А травм головы до этого не было у него? Как не знаете?… Ладно… Да быстрее шевелитесь! Да… Давление?… падает… Ещё пять кубиков вместе с камфарой… кетаминовый наркоз. Чёрт… Давайте-давайте… Лифт вызвали? Хорошо… Всё! Теперь вы выйдите пожалуйста. Да… Вы что не слышите? Выходите… Подождите там за дверью…

Илья совершенно непонимающе смотрел на врача:

- Что?!… Как выйти? Вы что?! Я никуда нее пойду… я с ним останусь…

Доктор открыл было рот, чтобы грозно накричать на мешающего мужчину, но, взглянув ему в глаза лишь устало махнул рукой:

- Да поймите вы, что сейчас вы ему никакк не поможете. Всё что можно было сделать вы уже сделали. Вы успели привезти его сюда, и это пока главное. А дальше уже мы… попытаемся… - врач говорил, не смотря на него и именно это было по-настоящему страшно. Илья вдруг понял, что до сих пор он даже как-то не думал о том, что боится, а вот сейчас жуткие щупальца страха железной хваткой сжали его и без того болевшее сердце.

Он оцепенело, еле разжимая побелевшие и непослушные губы переспросил:

- То есть как это… попытаемся…? Что значит… попытаемся?…

Врач коротко и грустно взглянул на него и тяжело вздохнул:

- Поймите… Мы же не боги… мы… Мальчик оччень тяжёлый… Одна надежда, что вы привезли его всё-таки не совсем поздно… Ещё бы минут двадцать и… - он снова вздохнул и отвёл глаза, - мы попытаемся сделать всё возможное… Я обещаю… Слышите?… А теперь идите и подождите в приёмной…

Он быстро отвернулся и поспешил к открывающимся дверям лифта, куда на каталке уже завозили накрытое до шеи белоснежной простынёй неподвижное тело Илюшки. Двери захлопнулись, лифт натужно скрипя, пополз вверх и через несколько секунд в коридоре наступила тишина. Мужчина сел на стул и, обхватив голову руками, закрыл глаза.

[Тшлу]

Илья Панов, 29 лет. Ночь с 1 на 2 сентября

Кап…
Кап…
Кап…
Чёрт побери, ну где это капает у них? Не соображу… Может дождь пошёл? Хотя окна закрыты, я бы не услышал…
Кап…
Кап…
Господи, ну почему???!!! За что???!…
Почему стены в больницах делают такими белыми? Ведь невозможно смотреть. Глаза слезятся… от света… от белых стен… А может не от света?… И окна, как зрачки чёрные… Мёртвые… Ночь… Господииии… Помоги ему…
Кап…
Кап…
Кап…
Наверное кран забыли закрутить… В перевязочной… Кафель… стерильный и смертельно холодный… Смертельно… Оооох… Не думай, не думай об этом! Слышишь!!!! Не думай!!!! Всё будет хорошо… Ведь врач сказал, что они попытаются… Значит так и будет. Ведь врачи они на то и врачи, чтобы вылечивать, чтобы к жизни возвращать… Мммммм…. Как тихо, как чудовищно тихо здесь… Только безмолвный кафель и тишина… Словно все умерли… Тьфу!!! Идиот! Придурок! Даже не смей думать об этом! Не смей!!!
Кап…
Кап…
А вот как выдержать, если всю ночь вот так над ухом звук такой будет? Это наверное точно с ума сойти можно. Где же я читал, что у китайцев пытка такая была - каплями воды?… Любую пытку выдержу… Любую… пусть пытают, жгут, режут… Только бы… Только бы у него всё хорошо было… Только бы выцарапать его из холода этого кафельного… Я же просто не вынесу этого… второй раз…
Кап…
Кап…
Кап…
Не спать! Нельзя! Да, устал… Уже сколько? Начало пятого? Ччёрт, что-то они долго там оперируют… долго… Ну ведь сложная операция-то… Сказали же тебе, сделают всё что в их силах… всё… что… Мммм… Ну, пожалуйста… миленькие, ну сделайте всё, чтобы он…
Кап…
Кап…
Кап…
Ненавижу! Ненавижу звук этих люминесцентных ламп… Тишина и этот мерзкий зудящий, словно проедающий мозг, низкий звук… Холодные лампы, холодный кафель… холодно… холодный, мёртвый звук… Ох, что-то тошнит меня… Не знаю, совсем плохо как-то… блин… И руки холодные… скользкие, а пальцев совсем не чувствую… Господи, как же там он? Ведь маленький он совсем… ногами… по голове… Сволочи!!! Ах, сволочиииии!!!! Дайте только выбраться нам отсюда, я вас найду… Я вас найдуууу… Я … я не знаю, что я сделаю… я… Ооооххх… Только бы выбраться… Ему… Нам…
Кап…
Тук…
Кап…
Тук…
Тук…
Что это?
Кап…
Тук…
Тук…
Тук…
Шаги…
Шаги… Чьи-то шаги… Надо встать… Надо… Ох, не могу! Почему-то ноги отказали… Отсидел, наверное… Отсидел… Надо… надо встать!!! Слышишь!! Встань… Так. Вот так… Снова шаги, ещё ближе. Ещё… Это врач… Почему он так медленно идёт? Доктор! Доктор, почему вы молчите?… И повязка у вас на лице… я ничего не вижу, только глаза… Глаза… Они тёмные и усталые… Они смертельно усталые… Доктор!!! Ну скажите же хоть что-нибудь…
Тук…
Тук…
Тук…
Он снимает повязку… Холодно… Господи, ну почему так холодно? Ведь сентябрь на дворе… снимает повязку… Ничего не чувствую, ничего не слышу… кафель… сплошной холодный кафель и моё сердце тоже кафель… Он что-то говорит… Я же вижу, что его губы шевелятся… Почему я ничего не слышу? Доктор… я вас не понимаю… Я…. холодно…
Тук…
Он молчит.
…
Он…
…
Он улыбается…
…
Улыбается???
…
У Л Ы Б А Е Т С Я ! ! ! ! !
Доктор, вы улыбаетесь?!!!… Я ничего не вижу… доктор, я не вижу вас. Улыбайтесь!!! Ну, пожалуйста… я вас очень прошу… Почему у меня так слезятся глаза? Это всё проклятые лампы и кафель… Доктор, я совсем ослеп… у меня всё расплывается перед глазами… Где вы? У меня кружится голова, но я хочу вас видеть… я хочу видеть вашу улыбку… Доктор! Улыбайтесь ещё… Пожалуйста…
Почему всё так кружится вокруг? Да я понимаю, я уже понимаю… всё нормально доктор. Да, я сейчас сяду… Ооох… Всё в порядке. Я уже пришёл в себя… Почти…. Да! Я понимаю… Он хорошо перенёс операцию и всё будет нормально… Да, конечно… Через пару недель ему можно будет уже вставать… Да… Это хорошо… Это очень хорошо… И забрать домой ещё через пару… Да. Это просто замечательно… Что?… Кто?… Да… Сын… Мой сын…
Спасибо, Доктор…
Спасибо…

[Тшлу]

10

Странного вида мужчина задумчиво брёл по тротуару. Редкие утренние прохожие с лёгким удивлением окидывали его высокую крепкую фигуру незаметными взглядами. Он шёл совершенно спокойно с усталым и отрешённым лицом, в запачканной тёмными пятнами поношенной майке, спортивных “адидасовских” штанах и тапочках на босу ногу. Но не это привлекало внимание случайных, торопящихся по своим утренним делам, людей, а то ощущение умиротворения и какой-то лучистой радости, которые исходили от него. Он был бы похож на городского сумасшедшего, если бы не ясные глаза и совершенно осмысленный, трезвый взгляд.
Вдруг он остановился, словно налетел на какое-то препятствие, несколько секунд постоял на месте, повернулся… А потом, покачав головой, размеренно и неспешно пошагал в обратную сторону. Стоящие на автобусной остановке немолодые муж с женой лишь переглянулись понимающими взглядами и снова отвернулись, сразу забыв об этом странном мужчине, который никак не вписывался в обыкновенное рабочее утро просыпающегося города.
Уже пройдя половину пути от больницы до дома, Илья поймал себя на мысли, что совершенно забыл про машину. Про взятую вчерашним вечером машину соседа, - раздолбанную бежевую “шестёрку”, которая спасла жизнь Илюшке и… возможно ему тоже… Он улыбнулся, секунду постоял на месте и зашагал обратно к больнице.
В голове было пусто и спокойно. Утренняя свежесть ещё не пропахшего дневной бензиновой гарью воздуха приятно холодила лицо. Он думал о том, что придётся как-то объяснять соседу разбитое стекло и вырванную с корнями переднюю панель его машины и о том, что скорее всего тот уже заявил об угоне в милицию, но это сейчас казалось такой мелочью. Такой чудовищно незначительной мелочью, что просто хотелось улыбаться и вдыхая полной грудью свежий утренний ветерок, спокойно забыть об этом.
Он подошёл к перекрёстку. Широкий проспект еще не запрудили машины и движение автомобилей было относительно спокойным. Запрещающий сигнал светофора горел своей рубиновой лампой и мужчина остановился глядя вдаль. Там, буквально в сотне метров от него, в глубине больничного парка, уже виднелось высотное здание городской больницы. Несколько первых этажей утопали в густой, хотя и пожухлой от августовского жаркого солнца, зелени. Но окошко той самой палаты было видно даже отсюда. Палаты на пятом этаже, где сейчас спал после тяжёлой операции маленький тринадцатилетний мальчик. Его мальчик. Илька…
Чувствуя как мир медленно начинает расплываться перед глазами, Илья с улыбкой смахнул слезу со щеки и шагнул вперёд…

Илюшка Малышев. 13 лет. 2 сентября. Утро.

… ВУМММ…
… голова… больно…
… всё красным… красным…
… ВУМММ…
… где это?… я… я?… ох… свет…ярко!… ярко и больно… голова…
… “Эй, пацан!”
… откуда столько света? Ведь вечер уже и я иду к… ооох…
… “Слышь, ты… Ты чё здесь ходишь? Ну-ка закурить дай!…”
… больно… и снова…
… ВУМММ…
… Темно… "Нету"...
… “Я не спрашиваю, есть или нету, я говорю закурить дай!”…
… почему всё красным? В темноте красным… ох…
… ВУМММ…
… “Чё?!?! Ты куда пошёл?! А ну стой!!!...”
… Вспышка, свет… больно… откуда свет? Сигарета… "Я же говорю нету…" ох…
… больно… блиииннн….
… “Ссучёныш!!! Вы только гляньте на него, а?”
… красная… горячая красная темнота… больно!… ооох… За что?!…
… ВУМММ…
… Почему так болит голова?… Она такая тяжёлая… и глаза… не открыть…Снова свет… яркий, белый… свет… снег… Нет, это не снег… это… ох…
… белые стены… откуда? Ведь в квартире обои у него цветные и ещё рисунок… простым карандашом… глаза… Где я? Где?!…
… “Тише, тише”… Кто это? Ох… свет… снег… белый… яркий-яркий… и…
… ВУМММ…
… Так, надо встать. Надо встать и идти. Меня ждёт мой друг. Мы с ним вчера познакомились и я ему обещал… Дышать… Почему так трудно дышать…. Ох... рёбра… меня же ждут…
… Где я? Почему так ярко всё? И светло? И голова как шар… ничего не помню… ничего… Я шёл к нему домой и…
… ВУМММ…
… Больница… точно больница… Я в больнице… и мне трудно дышать… а голова вся в бинтах… надо пощупать… пощупать… Трудно… и в руке что-то… гладкое такое, твёрдое… тёплое…
… Ближе… ближе к глазам… не пойму, расплывается всё… Что это?… это…
… Это куколка…
… маленький и смешной костяной человечек…
… он смеётся и он добрый…
…“Они иногда словно живые…”
… привет! А я вот тут… лежу… и ещё… плачу… Нет! Уже почти не плачу… я даже улыбаюсь… иногда…
… хорошо… голова перестала болеть… немножко… Это всё человечек… он убирает мою боль… и не даёт плакать… он помогает мне…
… Я тебя дождусь… обязательно дождусь… только вот устал немного… счас отдохну, посплю чуть-чуть и буду ждать…
… Ведь ты нашёл меня…
… нашёл…

[Тшлу]

11

Чисто вымытый, тёмно-зелёный “Мерс”, вожделенная радость и гордость его владельца, смело поскрипывая на поворотах новенькой резиной мчался в центр города. Сидящий за рулём коротко стриженый плотный мужичок фальшиво подпевал “батяне комбату” из “Любэ” и просто радовался жизни: тому, что дела идут ой как удачно, что Светка наконец согласилась переехать к нему, тому, что обещанный Владиком ещё месяц назад щенок мастифа сидит сейчас у него в сумке на заднем сиденье, да и вообще погода в городе установилась просто чумовая. Чего ж не порадоваться?
Послушная машина легко шуршала шинами по асфальту, крутился мафон и всё вокруг казалось просто замечательным. И было совсем невдомёк водителю, расслабленно поворачивающему туго обтянутую кожей баранку, что всего лишь несколько мгновений отделяют его прежнюю жизнь от страшного будущего. Будущего, которое не могло ему присниться даже в самом жутком кошмарном сне.
Мерседес вырулил на широкий проспект, в незапамятные времена названный именем великого русского писателя Грибоедова и, набирая скорость, помчался дальше. Справа, за густой зеленью парка открывался вид на недавно остроенное высотное здание современной городской больницы – гордости нынешнего мэра. Оно действительно выглядело очень современно и даже немного по западному – широкие затемнённые окна, алюминиевые рамы, прекрасная внешняя отделка. И сидящий за рулём мужик, разглядывая эту проносящуюся мимо красоту, успел подумать о том, что ох и умеют, оказываются, у нас строить, если захотят, да если ещё и бабки им заплатят хорошие… ох и умеют…
Это была последняя осознанная мысль в его беззаботной и относительно счастливой тридцатилетней жизни.
Зелёный сигнал светофора на перекрёстке, к которому на полной скорости подлетал Мерседес, начал вдруг мигать, как бы предупреждая об опасности. Но водитель, увлёкшийся разглядыванием новой больницы и своими умиротворёнными мыслями, этого уже просто не видел…
12

Екатерина Марковна, тётя Катя, как её называли все живущие в доме соседи, сидела в своей комнате и лепила пельмени. А старенький, видавший виды чёрно-белый “Рекорд”, включённый почти на всю громкость, радостно сообщал ей о курсе доллара и новых иностранных кредитах.
Местные новости она не любила. Там редко рассказывали об интересных ей людях, хотя иногда и хотелось быть просто в курсе того, что происходит в городе. Она переключила канал. Дневной, двенадцатичасовой выпуск начался как обычно с разборок депутатов, которые всё никак не могли принять и обсудить только им одним ведомые законы.

- Лучше бы пенсии подняли, - сумрачно зааметила женщина в экран и понесла очередную порцию аккуратненьких пузатых пельмешек в кухню.

Вернулась она в тот самый момент, когда диктор перешёл на криминальную хронику и рассказ о ночных происшествиях в городе. Кража… двое задержаны… ликвидирован притон на улице такой-то… угнаны автомобили… найдены документы… Всё как обычно, каждый день. Она покачала головой и вспомнила мальчонку во дворе вчера ночью: вот кого задерживать надо, хулиганьё это… А то друг друга поубивают… Только ведь милиции не дождёшься, когда этого надо. Они вон, только на экране такие все бравые и умелые…
А диктор всё продолжал свою невесёлую сводку:

- ...на проспекте Грибоедова около 9 чассов утра произошло дорожно-транспортное происшествие. Один человек погиб. Водитель в бессознательном состоянии доставлен в больницу. Личность погибшего выясняется. Просьба ко всем, кто опознал этого человека, сообщить по телефонам…

Тётя Катя, не глядя на экран, выключила телевизор.

- Всё, хватит… Одни ужасы показывают… И так тошно…

Она взяла пустой поднос, тесто и вдруг, вспомнив что-то, остановилась и подумала вслух:

- Ох ты… А Илья пришёл домой-то? Или нет?… Что-то я его шагов не слышала. Эх, проверить бы надо… Чего-то тревожно как-то… А то что ж… убежал парень в ночь, так и нет его…

Она поставила поднос обратно на стол и, чуть переваливаясь с ноги на ногу, зашагала в прихожую…
Звякнув два раза и, подождав несколько минут перед обитой коричневой дверью, она несколько раз постучала:

- Илья! Илья, ты дома?…

А потом вдруг с удивлением заметила, что дверь совсем даже не заперта и осторожно приоткрыв её, просунула голову внутрь:

- Илья???…

Ответом ей было полное и глухое молчание.
Женщина осторожно вошла в прихожую, скользнула взглядом по зеркалу:

- Илья, ты спишь что ли?…

Но ещё до того, как произнести эти слова, она уже ясно поняла, что дома никого нет. На чистеньком кухонном столе стояли две тарелки и ваза с нетронутым салатом. В плетёной корзинке, накрытой салфеткой, лежал нарезанный аккуратными кусками хлеб. А большая бутылка “Пепси-колы” на подоконнике уже совсем нагрелась от яркого дневного солнца сквозь не задернутые лёгкие шторы.
Екатерина Марковна прошла дальше в комнату, с каким-то инстинктивным женским любопытством отмечая подробности быта холостого, симпатичного мужчины: аккуратно выставленные ровными рядами книги, множество статуэток на полках, отсутствие пыли на телевизоре. От её внимательного взгляда не ускользнуло то обстоятельство, что нигде не было видно раскиданной одежды, как это часто бывает в холостяцких квартирах.
Женщина медленно подняла голову и увидела на стене портрет мальчика, нарисованный на плотной, пожелтевшей от времени бумаге. Подойдя ближе, она внимательно поглядела в его глубокие и серьёзные глаза:

- Ишь ты, - уважительно хмыкнув, тётя Каатя покачала головой, - а я и не знала, что он рисовать умеет… Да и чудно как-то… Будто живой… Сурьёзный… Интересно, а уж не тот ли это мальчонка вчерашний? Избитый который… Ох, не приведи Господь-то…

Она снова покачала головой и с трудом оторвав взгляд от портрета, прошла к балкону. Выглянула сверху во двор и уже хотела отойти от перил, но внезапно её внимание привлекла пара мужчин, стоящих внизу у подъезда. Опустив головы и засунув руки в карманы, они негромко говорили друг с другом, видимо на какую-то довольно тяжёлую для обоих тему.
Тётя Катя подслеповато прищурилась, пытаясь определить, что это за посторонние люди бродят по двору, но зрение подвело её и она лишь увидела, как один из них обречённо махнув напоследок рукой, сел в машину и резко тронулся с места.
Запылённый бежевый автомобиль с противным визгом стёршихся тормозных колодок развернулся и покатил по направлению к гаражам. Мужчина у подъезда медленно проводил его взглядом и, не вынимая рук из карманов спортивных "адидасовских" штанов, шагнул в дверь...

… Иногда всего несколько минут отделяют жизнь от смерти… или несколько шагов… Но это редко бывает случайностью…

… Позади стоящей на балконе пожилой женщины, прямо в комнате на стене, еле заметно, совсем чуть-чуть, улыбался портрет мальчишки с огромными, наполненными нежностью и светлой грустью глазами…

[Тшлу]

Такие глаза бывают только у ангелов…
…Тех, что хранят нас в пути…

T...

Прикрепленные файлы

•  aaron23.jpg (37.82К)
  Количество загрузок: 5

[СОНЦа]

красивый мальчик

[emk]

это же фота Арона картера.
это брат младший Ника картера из Backstreet boys
зачем она здесь. есть связь?